Только тут до Лешего дошло, что тот собирается сделать. Перерезать веревку, разорвать заговоренную ограду, непреодолимую для волков — и стая кинется вперед, разрывая воинов в клочья! Новгородец запоздало открыл рот, чтобы крикнуть своим… как вдруг волхв покачнулся и рухнул. Его тут же скрыли за собой звери, так что Ратибору не удалось даже разглядеть, что с ним случилось. Обернувшись к остальным, Ратибор увидел Рагдая, опускающего руку. В руке не было серебряного кинжала.
— Метнул? — спросил Ратибор, хотя это и так было ясно.
— А то как же? — Рагдай оскалился почище тех, что рычали между деревьями. — Ножик серебряный, и прямо в горло… Надежно сдох, зараза!
Может, бывшие оборотни и не умели уже думать, как люди, но способность понимать человеческую речь у них, похоже, осталась. Во всяком случае, после слов десятника они разочарованно завыли и постепенно начали отступать в лес.
К утру весь снег вокруг лагеря оказался утоптанным почти до каменной твердости. Подосён клялся всеми богами, которых знал, что не чует ни одного оборотня в округе. На том месте, где упал мертвый волхв, теперь лежал чисто обглоданный скелет («И когда только успели!» — мимолетно подивился Ратибор). Посовещавшись, воеводы решили, что опасность окончательно миновала и можно спокойно отправляться домой, ибо древляне еще не скоро хватятся своего главного волхва. Мал, скорее всего, подождет еще пару дней и, так и не дождавшись донесения, двинет наугад дружину. Но к тому времени послы с данью будут уже на полдороги к Киеву.
Дальше ехали с почти неприличной поспешностью, так что действительно через два дня лес закончился. Вместе с ним закончились и древлянские земли, так что теперь дружина ехала, можно сказать, по родным полям. Да, собственно, так оно и было, ибо выбрались из леса послы вовсе не на дорогу — ее еще предстояло искать. На это ушло еще полдня, но в конце концов обоз под охраной отряда двинулся по главной дороге, ведшей в Киев.
Глава седьмая
Когда Ратибор увидел на горизонте дымки над киевскими печными трубами, он чуть было не прослезился. И то сказать: были мгновения, когда и не чаял новгородец вновь увидеть свою вторую родину. Посольство из пустячного дела обернулось началом войны, и Леший уже устал считать, сколько раз ему неслыханно везло в эти дни. Но теперь все было позади, а Киев, наоборот, приближался с каждым шагом кобылы.
Судя по лицам остальных воинов, они испытывали нечто похожее. Даже Хельги, неустрашимый воевода, незаметно прослезился. Впрочем, это он сделал скорее не от нежных чувств, а от предвкушения огромного количества пива, которое ему предстояло выпить, повествуя друзьям о своих злоключениях в последнее время.
С такими вот мыслями младшая дружина въехала на гостеприимный княжий двор.
А потом произошла большая беседа. Вернее, даже две — Хельги разговаривал с князем, а Ратибора потребовал к себе Белоян, отобрал у него книгу (она хранилась у Лешего с момента явления волколака — воеводы решили пока не связываться с колдовской вещью) и долго рассматривал.
— Книга это древняя, — сказал он. — И зачарована так, чтобы прочесть ее мог только тот, кому положено. Я не могу. Пусть пока она побудет у меня. Хотя вообще-то ты, Ратибор, должен владеть этой книгой. ты ее в бою взял, она по праву твоя. Когда сможешь ее прочитать — немедля верну. Чует мое сердце, могучие заклятья здесь написаны.
А после того Ратибора, Рагдая и Поповича позвал в гридницу князь.
— Хельги говорит, — сказал он, — что все вы особую храбрость проявили и доблесть в бою. — Леший незаметно фыркнул, припомнив, какую именно доблесть проявил Попович во время той памятной игры в шатрандж, но князя перебивать не годится. — Говорит он также, что за эти храбрость и доблесть произвел он вас в десятники. Я же, выслушав его рассказ, говорю — да будет так! Быть вам десятниками. А весь ваш отряд перевожу в старшую дружину. Богатырями теперь зваться будете.
Леший чуть было не подпрыгнул от счастья. Рагдай улыбнулся — еле-еле, как и надлежит настоящему воину, умеющему скрывать свои чувства. Попович засиял, как новенькая гривна. Глядя на них, и Владимир улыбнулся.
Выйдя во двор, Леший первым делом увидел Подосёна. Он стоял посреди двора с открытым ртом, непрерывно крутя головой.
— А ты здесь что делаешь? — спросил Ратибор. — Тебе же положено сейчас вместе с остальными в городке быть.
— Я не хочу с остальными, — твердо сказал парнишка. — Я хочу с тобой.
Ратибор машинально потрепал его по голове, размышляя.
— Ладно, — сказал он наконец, — пошли к воеводе, пусть просит князя, чтобы зачислить тебя в младшую дружину. Ты ж понимаешь, сразу в старшую так просто не возьмут…
Старшие дружинники, а по-простому богатыри, жили уже не в длинном доме в городке, а каждый в своем, куда встал на постой. Ратибору изба досталась не особенно просторная, но и не тесная — кроме него, там никто больше не жил. Хозяева дома обитали где-то в деревне и постояльцам не мешали.
Подосён хотел было подселиться к другу, но оказалось, что ученики должны жить только в городке. Новый наставник категорически запретил подопечным отлучаться без дела, однако оставил традицию делать субботы свободными днями. Леший долго гадал, почему бы это, пока однажды не увидел этого наставника в лицо. Владимир всегда охотно набирал в дружину иноземцев, говоря, что русскому человеку у всех есть чему поучиться, вот и этот не был исключением — явный хазарин.
В мирное время богатырям особого дела не было, а войны никакой не намечалось — ходили слухи, что князь Мал скоропостижно помер, а его наследник не жаждал помериться силами с киевским княжеством. Так что по субботам Ратибор сидел дома и разговаривал с Подосёном. Постепенно он стал относиться к недавнему пленнику то ли как к сыну, то ли как к младшему брату, да паренек и не возражал против подобного отношения.
Однажды Подосён пришел к Лешему совершенно счастливый.
— Что случилось? — улыбнулся новгородец, глядя на его сияющую физиономию.
— Нам наставник… такой прием показал, просто ужас! — выпалил Подосён.
Леший молча встал из-за стола, взял в руки палку, другую кинул Подосёну. Вот уже две недели они именно так обсуждали новые приемы, изученные бывшим учеником волхва.
Подосён взвесил палку на руке, потом сказал:
— Этот прием только против того работает, у кого два меча.
Леший покачал головой — с двумя мечами в бой идет либо дурак, либо очень умелый воин, либо тот, кому все равно жизнь не дорога. Взял вторую палку и встал в стойку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
